Хюррем, наложница из Московии - Страница 21

Александра попыталась представить, как огромный человек, пытаясь проглотить огонь, обжигает губы.

Они остановились на какое-то время и посмотрели на глотающего огонь человека. Оставив палки, он взял огромный длинный меч, поднял его в воздух и прокричал: «Сейчас вы увидите, как я проглочу этот меч!»

В толпе послышался взволнованный ропот. «Не может быть, – подумала Александра. – Разве можно проглотить большой меч?» Она не сдержалась:

– Не сможешь!

Несколько человек обернулись и посмотрели на Александру, а факир уже стоял рядом с ней: «Ты что, не веришь мне, малышка?»

Александра, не моргнув глазом, ответила: «Не верю. Ты не сможешь его проглотить».

Их окружила толпа. Некоторые согласно кивали. А другие пересмеивались, подталкивая друг друга.

– И почему я не смогу проглотить?

– Потому что меч разрежет тебе язык и горло.

Александра посмотрела на Нойона. Она впервые увидела, как в глазах воина сверкают веселые искорки. И девочка, не отпуская его руку, бросила две монетки, которые тот вытащил из-за пояса и отдал ей, на ткань факиру.

Факир рассмеялся, на этот раз с вызовом: «Разве за два грошика огромный меч глотают? Смотрите, этот человек, как слон, но карман у него, как у мыши. Нет ли здесь еще доблестного воина, который бросит сюда еще пять монет? Я хочу, чтобы разыгрался мой аппетит, хочу показать этой тощей девчонке, как глотают меч».

В толпе раздался хохот, и на ткань упало еще несколько монет.

Факир осторожно поднял меч за острый конец. Когда меч медленно начал входить в его рот, глаза Александры широко раскрылись от изумления. Она напрасно ждала, что сейчас ко всеобщему ужасу потечет кровь. Меч вошел в рот факиру почти по рукоять. Под аплодисменты он медленно вытащил его и поклонился Александре:

– Ну что, теперь поверила, рыжая?

Они отошли от факира. Толпа вокруг меньше не становилась. Вокруг было множество людей. Нойон, таща Александру за руку, словно почуяв что-то, старался скрыться с площади, но два рослых человека преградили им дорогу.

– Ну-ка стой, воин, – сказал один из них. – Куда торопишься? Давай поговорим.

– Я тебя не знаю, и ты меня не знаешь, нам не о чем разговаривать.

Тачам толкнул человека в грудь и попытался пройти. Но тот схватил его за руку. Появились еще трое с недобрым выражением лиц.

– А по-моему, есть, – продолжал человек. – Кем тебе доводится эта девчонка? Говори и проваливай.

– Моя дочь.

– Смотрите-ка, – ответил первый, оборачиваясь и глядя на тех, что стояли за спиной, – у черноволосого человека рыжеволосая дочь.

Стоявшие сзади нагло захохотали. Александра почувствовала, как рука Нойона, сжимавшая ее руку, сильно напряглась. Преградивший им путь не сводил глаз с Тачама: «Ври-ври, да не завирайся, воин». И, не отрывая взгляд от Нойона, он спросил у своих спутников: «Что мы делаем с теми, кто врет?»

– Отрезаем язык и даем в руку.

Человек усмехнулся: «Ну что вы. Этот большой обманщик кажется вполне понятливым человеком. Я думаю, мы договоримся». Он сделал шаг вперед и сказал: «Если не хочешь потерять свой язык, отдавай девчонку и убирайся».

Он протянул руку, чтобы поймать Александру, которая, дрожа от страха, слушала их разговор, спрятавшись у Нойона за спиной. И в тот момент пружина лопнула. Огромный кулак Нойона, словно молот, обрушился на голову преградившему ему путь. Тот рухнул, где стоял. Тачам выхватил одновременно и свою саблю с волчьей рукояткой, и кинжал и накинулся на обидчиков.

Стычка продлилась недолго. Никто из нападавших не ушел живым.

Так бывало всегда. Великан, путешествовавший с маленькой девочкой, притягивал внимание всех работорговцев. Они делали все возможное, чтобы вырвать эту девочку из рук степного воина. Но каждый раз их головы встречали саблю Нойона.

Когда начали распускаться весенние цветы, Тачам стал собирать коня. Он даже сменил ему подковы. Усадив Александру, воин тронулся в путь. Они ехали четыре ночи и четыре дня. Нойон гнал лошадь сквозь темные леса, по высоким горам, по холмам, на которых все еще лежал снег. На пятый день, когда солнце всходило над холмами, Александра внезапно увидела бабочек. Взмахивая цветными крыльями, они перелетали с цветка на цветок.

Девочка закричала от распиравшей грудь радости. Счастливая, благодарная, повернулась она и изо всех сил поцеловала сидевшего за ней человека. Значит, теперь разбойник вез ее домой. Но что-то было не так. Что-то не давало ей покоя. Она заметила, что не слышит ни одной птицы.

Она посмотрела по сторонам. Пшеничное поле начало зарастать, колосьев видно не было. Неужели в этом году никто не сеял? Девочка попросила Тачама остановиться. Слезла с коня и, сев на корточки, погладила землю. Земля оказалась черной, твердой и совершенно сухой. Было ясно, что ее давно никто не обрабатывает. Земля была мертвой.

Александра поднялась на холм, и перед ней открылась картина настолько ужасная, что Александра не смогла даже закричать. Ее деревня сгорела. На месте белокаменной церкви чернели развалины. От дома, где она родилась, остались только печная труба и несколько обуглившихся бревен.

Она долго копалась на пепелище и наконец вытащила маленькую иконку. Иконка потемнела от сажи, но Божья Матерь все равно улыбалась Александре. Александра показала иконку Тачаму.

Ее слезы закапали на измазанное копотью лицо Божьей Матери. Она обтерла их рукой. Аккуратно положила иконку за пазуху.

Держась за руку, протянутую воином, она взобралась на коня и заплакала навзрыд. Пока Александра рыдала, Тачам гладил ее по голове. «Доченька, моя милая доченька», – только и услышала она.