Хюррем, наложница из Московии - Страница 104

104

Хюррем задавала вопросы, слушала разъяснения, затем задавала новые. Сулейман был поражен умом Хасеки. Хюррем чувствовала, что с ее глаз упала какая-то пелена. Она впервые поняла величие империи и ответственность, лежащую на плечах султана. Сейчас она стала лучше понимать Османов. Теперь она узнала причину великой радости, последовавшей за завоеванием Родоса.

Наконец Сулейман сказал: «Вот таково положение вещей. Карл V, будучи королем многих европейских стран, решил объявить себя императором Рима».

В глазах падишаха вновь начал пылать гнев. В голосе его закипала ярость: «Безбожник проклятый, сколько уже веков прошло с тех пор, как настоящий Рим пал! Ты об этом не слышал, Карл? Если уж и есть настоящий Рим, то это Рим восточный, венец которого возложил себе на голову наш великий прадед Фатих Хан! Сейчас на его троне находимся мы! Разве наша рука уже не сжимает меч, что ты осмеливаешься строить козни у нас за спиной?» – разгневанный падишах вскочил и начал ходить вокруг стола.

Хюррем следила за каждым движением султана. У нее было странное чувство, ей казалось, что она словно бы начинает новую жизнь. Очарование политики, власти распалило ее кровь. Теперь она понимала, что трон и власть, к которым она так стремилась, означали нечто совсем иное, чем просто венец на голове повелителя. Султан Сулейман, сам того не замечая, создавал новую Хюррем.

Падишах в гневе ударил кулаком по столу: «Мы никому не отдадим престол, завоеванный мечом! На престоле Рима воссядем мы! И пусть Карл V показывает свою смелость».

Хюррем подскочила от неожиданного удара. Султан от гнева даже не заметил, как испугал ее. Он долго задумчиво смотрел в пустоту. Затем глаза его широко раскрылись, и он повернулся к Хюррем: «Сейчас он подстрекает венгерского короля Лайоша и немцев к войне с нами. Они склоняют к восстанию тех, кто уже склонил перед нами головы. Сами они боятся открыто выступить против нас, однако действовать чужими руками научились хорошо».

Тут падишах внезапно успокоился и вновь сел напротив Хюррем. Сейчас он говорил так, будто делился заботами с близким другом.

– Мы получили письмо от матери французского короля Франциска. Проклятый Карл захватил Франциска в плен и заключил в тюрьму. Мать короля умоляет нас спасти его сына.

– И что же сделал повелитель?

– А ты бы что сделала на моем месте?

– Нельзя не помочь матери.

– Какое, по-твоему, решение мы приняли?

– Наш повелитель поспешил Франциску на помощь по двум причинам. Во-первых, наш великий падишах – повелитель мира. Кто такой Карл V, чтобы заточать в тюрьму вашего союзника? Если вы оставите такое безнаказанным, это может свидетельствовать о вашей слабости, а мой повелитель никак не может такого допустить. Во-вторых, раз мать Франциска просит вас о помощи, значит, она признает ваше могущество, и не ответить на ее просьбу – значит не оправдать такого отношения.

Хюррем давно знала, что падишах терпеть не может, когда с ним говорят поучительным тоном, и поэтому сразу после своих слов улыбнулась и пошутила: «Повелитель собственноручно обучает политике свою наложницу. Наверняка ее невежество его забавляет. Так что мы по невежеству позволили себе такие речи, какие не подобают простым рабам. Преступили границы дозволенного, а падишах наверняка уже принял единственно верное решение, потому что только он знает, как поступить».

Сулейман улыбнулся.

– Прежде мы отправили письмо матери Франциска о том, что мы непременно поможем ее сыну. Вслед за этим мы отправили наш флот к берегам Франции. Флот должен был, прибыв туда, постоять некоторое время под парусами и вернуться. Услышав об этом, Карл, который проявляет свое геройство тем, что преследует мусульман в Испании, испугался и отпустил Франциска. Но они заключили договор. Спасший свою шкуру король через послов принялся засыпать нас письмами, в которых просит половину пирога.

– Я догадываюсь, что ответил наш повелитель.

– Конечно, догадываешься. Ты король Франции, Франциск, а прибегаешь к помощи Аллаха. Знай, что кони наши всегда оседланы, а меч всегда готов к битве. Так мы ответили.

Хюррем, услышав тон ответа падишаха, удивилась. Письмо Сулеймана говорило о том, что помощь придет, но ставило просящего в состояние подчинения. «Вот как надо писать такие письма, – подумала она и спросила: – А что сейчас будет?»

– В этом теперь весь вопрос, Хюррем Ханым, – сказал Сулейман. – Нужно принять решение, что делать дальше. Если бы перед тобой стояло такое решение, какой бы путь ты выбрала? Что скажешь?

Хюррем внезапно поняла, что ей представляется очень хороший случай. Сулейман много дней слушал советы Ибрагима, но мысли грека падишаху не понравились. Сам принять решение он не мог и сейчас советовался с ней. Сейчас она чувствовала себя канатоходцем на тонкой нити. Если ее совет принесет победу, то Ибрагим будет повержен. Она приняла решение, остальное теперь было в руках Бога.

– Необходимо прежде всего покончить с Карлом, чтобы он не мог больше поднять головы, а после можно наказать и юнца.

Сулейман долго и внимательно смотрел на любимую наложницу. Он всегда знал, что Хюррем обладает не только прекрасным лицом и телом, которые так вдохновляют его, но в этой женской голове водятся умные мысли.

Он обнял Хюррем, поцеловал ее лицо, глаза и волосы.

– Вот каково решение вопроса, о котором много дней спорят мои паши и визири. Карл V не осмелится поднять на нас руку. Но если Лайош, которого он подстрекает к войне, найдет в себе смелость и захватит часть нашей земли, то звезду нашего государства закроют тучи. Этот путь блага не принесет. Я скажу Ибрагиму-паше, чтобы он больше понапрасну не советовался с льстивой венецианской лисой Джиритти.

104