Хюррем, наложница из Московии - Страница 80

Кетто еще раз перечел все, что написал. Когда послание попадет в руки адресатов в венецианском Дворце дожей – кто знает, когда это произойдет, – по особой печати, которую он прижал сейчас к расплавленному сургучу, будет ясно, кто его отправил. На печати красовались орел и лев.

XXXVI

Шел пятый месяц беременности. Хюррем горделиво ходила по гарему, всем демонстрируя живот, в котором она носила ребенка самого султана Сулеймана. И Валиде Султан, и Сулейман зорко следили за здоровьем Хюррем. Лекарши, повитухи и служанки не отходили от нее, выполняя любую ее прихоть. Ей вздумалось даже попросить среди зимы арбуз. Тотчас во все стороны страны полетели гонцы, и арбуз был привезен из самого Египта, специально для Хюррем Хасеки.

Той зимой Хюррем наслаждалась любовью окружающих и тем, как выполнялись ее капризы. Она заставляла наложниц завидовать себе. Она не давала покоя Местану-аге, который стал главным евнухом вместо Сюмбюля: «Ну что, посмотрим, Местан-ага, хорошо ли ты будешь служить, посмотрим, как ты справишься с обучением девушек, как ты будешь обращаться с послушными и непослушными». А главный евнух, с изрытым оспинами лицом, и рад был стараться: едва заступив на должность, он отправил в мрачный сырой зиндан трех красивых гречанок и двух небесной красоты армянок, недавно поступивших в гарем.

Служанки, которые сначала радовались, что избавились от розги Гюльбахар, были обескуражены. Хюррем розгой не пользовалась, но ее острый язычок, бесконечные капризы, требования и желания били иногда больнее палки и вскоре измучили всех. Служанки рыдали в коридорах: «Хоть бы уже она поскорее родила и избавила нас от своих капризов». Поговаривали о том, что если она родит мальчика, то он будет настоящим порохом, а если девушку, то она будет настоящей ведьмой, и эти сплетни дошли до ушей Хафзы Султан. Правда, пожилая женщина предпочла промолчать. Она с нетерпением ждала, когда же Хюррем разрешится от бремени.

Султан Сулейман не знал, как Хюррем ублажить. Он засыпал девушку подарками, сделал все для ее удобства. В те ночи, когда они оставались вдвоем, он собственноручно подкладывал ей подушки под спину и лично наливал и подносил ей шербет. Он сделал еще кое-что, что до него никто никогда не делал в гареме. Он отправился со своей возлюбленной на прогулку в розовый сад.

В Стамбуле распустилась весна. Розовый сад расцвел, в нем не умолкало щебетание птиц. Перед султаном и его любимой лежало море в теплых солнечных лучах, а деревья на противоположном берегу пролива, одетые бело-розовым цветом, словно невесты, вселяли надежду и волнение.

И лишь Хюррем была несчастна, несмотря на ребенка в своей утробе.

Хюррем казалось, что Сулейман к ней охладел. Это подозрение не давало ей спокойно спать. Она терзала себя подозрениями, что падишах в любой момент может пригласить к себе в покои любую из своих наложниц, потому что шариат запрещал прикасаться к женщине на сносях.

Они сидели рядом под багряником, который Хюррем приказала посадить в прогревшемся на весеннем солнце саду. Сулейман не мог насмотреться на глаза Хюррем, но то, что он там увидел, заставило его забеспокоиться. Он решил было, что это связано с тем, что Хюррем боится родов. А Хюррем боялась потерять Сулеймана.

– О мой повелитель, – проговорила она тихо.

– Говори, Хюррем.

– Вам больше не нравится ваша хохотушка?

Сулейман погладил девушку по щекам и улыбнулся:

– Что ты такое говоришь, Хюррем Ханым?

– Если Хюррем потеряет вашу любовь и вашу благосклонность, она не сможет дальше жить.

– Разве ты не видишь, что мы только о тебе и думаем?

– Вы так мало проводите времени со мной, что из-за тоски по вам меня волей-неволей посещают разные мысли.

Это было действительно так. Сулейман теперь гораздо реже приходил по ночам к Хюррем. По мере того как беременность девушки развивалась, страстных, несмотря на шариат, ночей становилось все меньше – Сулейман опасался навредить ей и ребенку. Кроме того, падишах был так занят делами государства, что у него ни сил, ни времени на любовь не оставалось.

– Хюррем Ханым, – ответил он, глядя прямо ей в глаза. – Пожалуйста, ни в чем не сомневайся, Сулейман после тебя не сорвет ни одной розы. Ожидай спокойно появления ребенка, и больше ни о чем не думай.

Хюррем внимательно посмотрела ему в глаза и задумалась. Действительно, в его глазах не было ничего, кроме любви. Она с благодарностью поцеловала руку падишаха. Когда она вновь подняла голову, их взгляды встретились. Судя по глазам, мысли Сулеймана были сейчас где-то очень далеко.

Хюррем еще никогда не видела его таким задумчивым.

– Но знай, – продолжил падишах. – Когда тебе придет время родить, мы будем очень далеко. Потому что будь то хоть падишах, хоть повелитель мира, у каждого воина есть обязанности поважнее любви.

Последнее предложение Хюррем сначала даже не поняла. Ей показалось, она ослышалась. Сулейман сказал, что будет очень далеко? Где? Почему? Он хотел ее покинуть?

– Я хочу сказать, Хюррем Ханым, что мы со дня на день отправляемся в военный поход.

– Вы отправляетесь на войну? – Хюррем еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться, но предательские слезы все равно потекли из ее глаз.

– Да, Хюррем. Мы готовимся к ней уже многие месяцы. Чем, ты думаешь, я занят в те ночи, что провожу не с тобой? Мы постоянно работаем, совещаемся с визирями, агами, беями, проверяем, как идет подготовка. Но теперь все готово, мы отправляемся. Завтра, четвертого июня. Флот распускает паруса. Если будет угодно Аллаху, то через неделю мы будем уже в пути.